«Вы будете работать с собственными состояниями, чтобы их можно было надевать как любимую кофточку», — щебечет коуч Александра Грак, доброжелательная женщина примерно 30 лет. Мы полчаса обсуждаем по скайпу мою проблему: чувствую, что у меня снизилась продуктивность на работе. Грак заявляет: случай типичный, но решать его придётся долго. За свою помощь она просит 3000 рублей за сессию (длится около часа). Заканчивая разговор, я спрашиваю, когда мы обсудим детали моей работы. До сих пор коуч просила только оценить степень удовлетворённости условиями труда и оплатой и даже не спросила, где и кем я работаю. Отвечает: «Мне в подробностях знать о вашей работе для коучингового процесса необязательно. Главное, чтобы вы сами понимали, о чём речь». Это настораживает: днём раньше я общалась с Ириной Сорокиной, слушательницей магистерской программы для коучей НИУ ВШЭ, и она построила разговор по-другому (сессия проводилась бесплатно в рамках обучения коуча). На первой встрече в течение часа расспрашивала о карьерном пути и сути моей проблемы (ей я тоже пожаловалась, что ничего успеваю), обратила внимание на обстоятельства жизни вне работы. Грак уже не студентка, именно по коучингу у неё есть несколько красивых сертификатов (три из четырёх она получила по итогам онлайн-курсов), но чем дальше мы говорим, тем сильнее всё происходящее кажется мне шарлатанством. Коучинг в России появился не так давно — его расцвет начался во второй половине 2000-х. Как и на любом новом рынке, самозванцев и просто специалистов с низкой квалификацией хватает. «Секрет» разобрался, как устроена новая индустрия.

Что такое коучинг

Сейчас в России около 3000 сертифицированных коучей, а через пять лет нужно будет до 50 000, предсказывает ICF Russia Chapter, российское отделение Международной федерации коучинга (это самая большая некоммерческая организация, объединяющая больше 24 000 коучей в 117 странах мира). В этом прогнозе ICF, по словам его представителей, основывается на динамике спроса. Пока профессионалов мало, деньги зарабатывают самозванцы, прошедшие подготовку на сомнительных вебинарах, двухнедельных курсах или просто написавших на визитке слово «коуч». Похожим образом когда-то развивался рынок услуг психотерапевтов и психологов — сейчас найти серьёзного профессионала нетрудно, но ещё десять лет назад под видом аналитиков часто выступали недоучки и любители эзотерики. На самом деле даже специалистам сложно определиться, что такое коучинг и как он должен работать. Некоторые практикующие коучи считают, что их работа — тип психологического консультирования. Другие относят его к методам консалтинга и тренинга. Третьи называют себя философами. Коучинг бывает личным и корпоративным. В первом случае клиенты к коучу приходят по собственной инициативе, во втором его нанимает компания (но работает он с сотрудниками при этом всё равно индивидуально). Диапазон цен — от 1500 до 15 000 рублей за сессию. Командный коучинг (это когда специалист работает с группой ключевых сотрудников) стоит в несколько раз дороже. Как работает коуч? Клиент приходит к нему с наболевшим — это может быть конкретная проблема или абстрактное желание что-нибудь изменить. Коуч не даёт прямых указаний. Скорее он вместе с клиентом пытается найти путь к цели, задавая вопросы и помогая найти на них ответы. Советы — спорный момент. Некоторые коучи считают, что коллега, дающий советы клиентам, «возвышает себя и превращается в наставника». Другие говорят, что не давать никаких советов — это снять с себя ответственность за процесс.

Есть и другие компетенции, которые разные организации называют по-своему. Например, ICF выделяет 12 ключевых. Названия некоторых звучат диковато («активное слушание» или «проектирование действий»), но в целом позволяют составить представление об обязанностях специалиста. Например, он должен прозрачно объяснять клиенту процесс достижения результата, быть гибким и уметь создавать доверительную атмосферу, беспристрастно интерпретировать полученную от клиента информацию и т. д. В Эриксоновском институте считают, что коуч должен помочь клиенту сконцентрироваться на решении проблем в настоящем, а не на поиске причин неудач в прошлом. Ещё коуч должен уважать цели клиента и не навязывать свои. На кафедре психоанализа и бизнес-консультирования НИУ ВШЭ считают, что важнейшей составляющей коучинга является психоанализ. Мол, этот метод позволяет выделить и проработать бессознательные процессы, которые препятствуют профессиональному росту. Даже хрупкое общее понимание принципов коучинга — уже прогресс для рынка, который находится на начальной стадии развития. Первые коучи в стране появились около 20 лет назад, тогда как в США коуч-сессии проводились ещё в 1960-х годах. Оборот мирового рынка коучинга превышает $2,4 млрд. Половина — бизнес-коучинг, остальное уходит к женским коучам, коучам по здоровому образу жизни и другим. Это важная часть десятимиллиардного рынка продуктов и сервисов для саморазвития. Рынок коучинга №1 — Америка. Его оборот близок к $1 млрд. В среднем коуч там зарабатывает около $60 000 в год. Восточноевропейский рынок коучинга оценивается ICF в $70 млн, азиатский — в $113 млн. Выходит, что российская индустрия коучинга, которую пока отдельно никто не оценивает, вряд ли выручает больше $100 млн в год.

История

«Когда слышу слово "коуч", у меня аж мурашки по коже, становлюсь хищником и пытаю говорящих, к какому коучу они собираются», — усмехается серийный предприниматель Николай Фоменко. Его NVF Group Production занимается строительством, развивает салоны красоты и управляет другой недвижимостью. В Ростове-на-Дону, откуда Фоменко родом, коучи активизировались в 2012 году. В месяц, вспоминает он, появлялось около 15–20 новых коучей. Многие ещё не завершили обучение и должны были наработать часы практики. Правда, клиентам об этом они не говорили. Фоменко в тот период казалось, что он достиг потолка в развитии своего проектно-строительного бизнеса, и он хотел понять, что делать дальше. Перепробовав около пяти человек, от каждого после неудачи он услышал, что надо найти «своего» коуча, который его «почувствует». «Уже потом я понял, что это оправдание», — говорит он. Сейчас предприниматель считает, что коучи «не смотрели на ситуацию со стороны, а примеряли её на себя». Но уровень их компетенций не соответствовал уровню развития предпринимателя, поэтому никак помочь они не могли. Разочаровавшись, Фоменко сам пошёл учиться на коуча и теперь применяет полученные знания в управлении. Первая программа обучения коучингу в России появилась в 1998 году, ещё несколько открылось в первой половине нулевых. В основном в страну привозили западные технологии и приезжали зарубежные коучи — например, Мэрилин Аткинсон, основатель Эриксоновского университета (в России и СНГ это крупнейшая обучающая организация). Тогда переводчики отказывались использовать слово «коучинг» — говорили, что такого нет. Позже стали развиваться отечественные программы.

Несмотря на противоречия, профессиональное поле коучей сформировалось, пришли международные ассоциации и аккредитованные ими программы. Сейчас минимальный срок обучения, который необходим для получения сертификата профессионального коуча, в ICF составляет 128 часов. Чтобы получить другие уровни сертификации, нужно наработать 100, 500 или 2500 часов практики (уровни АСС, РСС, МСС). Первых в России несколько сотен человек, вторых — около 50, последних — двое. Каждый год коуч должен подтверждать свою квалификацию: не менее 40 часов занятий. Такие требования у профессиональных организаций вроде ICF, Assocation for Coaching. Но не все участники рынка считают сертификаты ассоциаций достаточным подтверждением профессионализма коуча. Например, профессор Андрей Россохин настаивает, что для работы коучем нужно высшее образование. В России такая программа одна, но в мире коучинг преподают как отдельную университетскую дисциплину (например, в INSEAD, Stanford Graduate School of Business, Портсмутском университете, Лондонском университете и других). Программа «Психоанализ и психоаналитическое бизнес-консультирование», которую Россохин запустил в Вышке, стала новым витком в развитии рынка. При этом ещё семь лет назад он не верил, что в России можно организовать высшее образование в области бизнес-коучинга. Тогда он работал в школе INSEAD на магистерской программе по психоаналитическому бизнес-консультированию вместе с профессором Манфредом Кетсом де Врисом, разработавшим психоаналитический подход к менеджменту. Именно Кетс де Врис предложил коллеге открыть подобную программу в России. «Я несколько лет говорил Манфреду, что это вообще невозможно — образование в сфере коучинга здесь находится на самом раннем этапе развития, — вспоминает Россохин. — Люди после нескольких семинаров провозглашают себя коучами, а тут — двухлетняя программа. Я не хотел тратить время». Теперь его программа — среди лидеров магистерских коммерческих программ в России, за пять лет у неё более 250 выпускников, среди которых есть и ветераны коучинга. «Да мы все там учились», — вспоминает экс-президент ICF и основательница Европейского центра бизнес-коучинга Наталия Долина.

Псевдокоучи

«Посчитайте, сколько в комнате чёрных предметов», — предлагает ведущая вебинара школы Virtus Coach. Участники отправляют число в чат. Ведущая предлагает по памяти написать число белых предметов в комнате, а потом сосчитать их. Удивлённые участники пишут, что их оказалось гораздо больше, чем они думали, и ставят много восклицательных знаков. Ведущая торжествующе подводит итог: вы фокусировались на чёрном, а не на белом, так же и клиенты фокусируются на негативе, а надо заставить их увидеть возможности. Ещё один её урок — посмотреть на проблемную ситуацию с трёх сторон: своими глазами, глазами человека со стороны и «глазами мудреца». Именно с позиции последнего, говорит ведущая, должен и смотреть на клиента коуч. Полтора часа вебинара проходят в таких упражнениях, слайдах о том, что такое закрытые и открытые вопросы, а ближе к концу начинается рассказ об этапах коуч-сессии. За 20 часов занятий, которые стоят 10 000 — 20 000 рублей (в зависимости от формата), академия обещает обучить слушателя технологиям коучинга. Для сравнения: такого результата в ВШЭ обещают достичь только через два года полноценного обучения с постоянной практикой и её разбором. Например, каждую неделю ученики смотрят видео сессий с топ-менеджерами и обсуждают их, а также проводят сессии сами — каждую из них потом супервизирует преподаватель. «По-настоящему учиться долго и дорого, нужно инвестировать в себя и обучение. Однако люди часто верят, что достаточно овладеть простейшими техниками, что-то схватить — и можно быстро зарабатывать деньги», — комментирует разные форматы обучения Андрей Россохин. Курсов «коучинга за несколько недель» действительно много, хотя в ICF аккредитовано только 11 программ (есть ещё несколько центров, которые признаны в профессиональном сообществе). Остальные коучи объединяются в дублирующие ассоциации с названиями вроде «Международная ассоциация русскоговорящих коучей» и «Международная ассоциация голографического коучинга и менторства». Этими названиями щеголяют курсы, которые предлагают научиться коучингу онлайн и быстро. В ICF объясняют, что у таких организаций нет стандартов и понимания коучинга как отдельной дисциплины, а даже если они где-то и прописаны, то никто не следит за соответствием. Те же люди, что в конце нулевых учили пикапу, а потом тому, как получить быстрые деньги и стать предпринимателем, теперь стали рассказывать, как проводить коуч-сессии. Причём многие из них и сами не проходят соответствующего обучения, говорит координатор сертификационных программ Эриксоновского университета Ирина Кадочникова: «Статистики нет, но часто появляются люди, которые просто прочитали одну книжку или вообще прошли одну коуч-сессию и решили: я уже слышал, какие вопросы коуч задаёт, и я тоже так могу».

На волне популярности стали запускаться программы, имеющие мало отношения к коучингу. В 2011 году инфобизнесмен Андрей Парабеллум запустил «Коучинг на миллион», где предлагал сделать участников миллионерами: речь шла об обучении предпринимательским навыкам, это даже близко не было похоже на коучинг. Ижевский предприниматель Зуфар Гарипов прошёл у Парабеллума и бизнес-тренера Николая Мрочковского другую программу. В 2012 году у него был убыточный бизнес на производстве одежды. Гарипов искал деньги и наткнулся на тренинг, который обещал за три недели превратить его в инфобизнесмена. «Я надеялся стать гуру и заработать», — вспоминает он. Уже в первую неделю после окончания курса он заработал 45 000 рублей и очень впечатлился. Себя он называл и тренером, и коучем, однако сейчас признаёт: коучинг — это не то, чем он занимался. «Качество продукта, который я предоставлял, было не очень», — говорит Гарипов. Вскоре его стало огорчать, что помочь всем не получается, удовольствия от дохода не было, а тут как раз подвернулась возможность для нового бизнеса, и Гарипов с головой ушел в своё дело (сейчас он гендиректор сети кофебаров «Кофе Лайк»). Гарипов говорит, что разочаровался в коучах и тренерах, и теперь советуется только с состоявшимися предпринимателями: «В бизнесе всё не так просто, как я когда-то рассказывал. На тренинге меня учили, что есть пять правил, которых надо придерживаться, и всё будет хорошо. Но сейчас я знаю, что бизнес — гораздо более сложный организм». Такие программы дискредитируют понятие коучинга (у которого и так трудная судьба). В профессию приходят люди, которым кажется, что стать коучем легко. «Для них нет никакой разницы — что ты прошёл курс за три дня, что программу за несколько месяцев. Мозг таких горе-коучей вмещает вот столько, а нужно вот столько, — разводит руками маркетолог Анастасия Вяткина, которая помогает инфобизнесменам с продвижением. — И потом все вокруг говорят, что коучинг не помогает. А почему? Потому что это уровень психолога на кухне с рюмкой водки».

Рынок и общество

Большинство тех, кто быстро и при этом поверхностно обучился модной профессии, не сомневаются в своих знаниях. Примеров осознания своей некомпетентности мало. Этому способствуют и клиенты. Многим достаточно того, что кто-то их просто выслушал. Если клиент разочарован, ему говорят, что он пришёл не к тому специалисту, или обвиняют в глупости. «Одна из любимых отмазок инфобизнесменов: ты тупой, — смеётся Вяткина. — Им говорят: но вы же гарантировали, что я — то, у меня будет это… А они в ответ: да, но ты же тупой». Некоторые заявляют, что клиент просто не понимает, что такое коучинг, и пришёл не к тому специалисту. Другие говорят, что клиент сопротивляется изменениям. Третьи считают, что он не готов брать ответственность на себя. «Единственный приемлемый клиент, который им остаётся, этот тот, который будет смотреть в рот, — возмущается Россохин. — Вообще-то это наша работа — помочь человеку понять что-то, открыться новому, взять ответственность на себя. И преобразовать это всё в изменения в своем бизнесе. А если он ко всему уже готов, зачем нужен коуч?» Впрочем, Россохин не опасается, что дилетанты и шарлатаны дискредитируют профессию: «Коучинговая культура будет постепенно расти, увеличится спрос на профессиональных коучей с высшим образованием, супервизиями и рекомендациями». Как любой новый и быстроразвивающийся рынок, рынок коучинга переживает кризис доверия, а опытным профессионалам взяться просто неоткуда — профессия слишком молода. Точно такой же путь проделал рынок психотерапии, а до него — маркетинга: специальность появилась ещё в середине XIX века, но её подлинная ценность обнаружилась только в 1950-х.